Подари мне сказку - Страница 41

Он уже направился к двери, когда внезапно раздался голос Синди:

– Я хочу принять душ.

Вздрогнув, Беннет резко повернулся и удивленно на нее уставился. Его поразил ее решительный, властный тон, в котором не было и тени былой неуверенности.

– Да-да, конечно. – Он обратил внимание на ее дрожавшие пальцы, удерживающие блузку. Затем перевел взгляд на помятую, сбившуюся юбку, посмотрел на свои брюки, выглядевшие не лучше, и усмехнулся: – Думаю, что горячий душ мне тоже не помешает.

Синди стояла, не шелохнувшись, в ожидании его указаний. Она не знала, что ей делать: остаться в этой комнате или отправиться в ту спальню, где были ее вещи?

– Можешь оставаться здесь, если хочешь. – Он говорил резко, отрывисто. – Я быстро приму душ и принесу твои вещи. – Он поднял чемодан, который привез с собой. Подойдя к двери, он, не оборачиваясь, произнес: – Остальное, все, что может мне потребоваться, я заберу позже, хорошо?

– Да.

Выдержка изменила Бену, как только он закрыл за собой дверь. Ему захотелось скрыться, спрятаться куда-нибудь подальше от печального, укоризненного взгляда Синди. Почти бегом он бросился вниз по лестнице.

Пулей влетев в спальню, он закрыл глаза и застонал: «О Боже! Что же я наделал? Откуда это помрачение? Я совсем не владел собой».

Встав столбом посреди комнаты, Беннет еще раз попытался разобраться в случившемся. Его беспокоило то, что их близость может осложнить или даже испортить отношения между ними.

Ведь они были знакомы всего неделю. Синтия дала согласие участвовать в его затее, полностью ему доверяя. Более того, она доверила ему заботу о себе и своей чести.

«А теперь ты сам во всем виноват, поскольку лишил ее невинности. Черт!» – Он вновь застонал и закрыл глаза, прислонившись к стене.

Но когда в нем заговорила естественная мужская гордость, Беннет воспрянул духом. Он сладко потянулся и расправил плечи. Ему было приятно, что именно он, а не кто-то другой, был ее первым мужчиной.

Он не успел как следует насладиться этим милым его сердцу чувством, когда внезапно в нем проснулись угрызения совести. Он не знал, как избавиться от мрачной мысли о том, что он украл у девушки ее невинность, которой она дорожила и на которую он не имел никакого права. Теперь, раз уж он поступил низко и обманул невинное создание, Беннет почувствовал себя действительно ответственным за Синтию.

Он нервно взъерошил волосы.

«Откуда, черт возьми, я мог знать, что она девственница? Ей уже, должно быть, лет двадцать пять, а то и больше». – Он ругал себя последними словами. Беннет и предположить не мог, что в наше время такое еще можно встретить. Он был уверен, что сейчас к девятнадцати годам все девицы со своей невинностью прощались.

«Неужели в этих чертовых лесах, где она жила, совсем нет мужиков? Повымерли все или просто слепые идиоты?» – Беннет продолжал злиться, недоумевая, почему до сих пор у нее не было мужчины. Ведь она была очень привлекательной, сообразительной, с чувством юмора. Не понаслышке знала, каким тяжким трудом зарабатываются деньги на жизнь, трудилась от зари до зари.

Положа руку на сердце, он мог сказать, что Синди ему понравилась с первого взгляда, как только он переступил порог ее ресторанчика. Еще Беннет вспомнил, что в Нью-Йорке с удивлением наблюдал за тем, как ее красота день ото дня становилась все ярче и притягательнее, как у цветка, открывающего свои лепестки навстречу солнцу.

Если сначала она ему показалась просто симпатичной, то сейчас Беннет мог сказать, что она чарующе красива и чертовски сексуальна. Именно поэтому он потерял голову. Соблазн был настолько велик, что он превратился из ее защитника и покровителя в неистового и жадного хищника.

Господи! Как он мог противостоять своему желанию?! В тот момент он был готов на все только за то, чтобы прикоснуться к ее нежной, гладкой коже, ласкать ее упругую грудь и целовать мягкие, чуть припухлые губы. Вкус этих поцелуев он никогда не забудет.

В какой-то момент в нем со всей силой снова вспыхнуло желание. К своему стыду Беннет абсолютно не помнил, как именно он потерял голову и полностью отдался во власть чувств. Однако он понимал, что это его не оправдывает. Важен был сам факт случившегося, а не чувства, которые он испытывал в тот момент. Все аргументы в его защиту были слабенькими и разбивались вдребезги при трезвом рассмотрении.

Тут он вспомнил о Синтии и решил, что хватит казнить только себя. Ведь отчасти она тоже виновата в случившемся. Вместо того чтобы остановить его откровенные ласки, она совершенно им не противилась, можно сказать, даже поощряла Беннета. А после, когда все закончилось, Синтия сама призналась, что, как и он, тоже хотела близости.

Воскрешая в памяти недавнюю картину и переживая еще столь яркие и живые ощущения, Беннет вновь почувствовал возбуждение плоти. «Проклятие! – Он в сердцах выругался. – Понадеялся, что удовлетворил свою похоть, да ошибся. Ты же опять ее хочешь!»

Тем не менее Беннет понимал, что он может ее хотеть сколько угодно, но прикасаться к ней не должен больше никогда.

Это его страшно огорчало. Но самое неприятное было то, что он никак не мог от этих мыслей избавиться. Беннет по привычке пытался найти случившемуся какое-нибудь разумное объяснение и не мог. В конце концов он решил, что во всем виновато нервное переутомление. За прошедший месяц он ужасно устал: ему приходилось заботиться о больной матери и с утра до вечера работать в офисе.

Разумеется, свою роль сыграло и то, что все последние дни в Нью-Йорке они были вместе и очень сблизились. Кроме того, у него давно не было женщины. Беннет вспомнил о Дениз и вслух чертыхнулся. Ее образ все реже и реже вставал перед ним. Беннет не мог сказать, когда последний раз о ней думал. Несмотря на то, что они не давали друг другу никаких обещаний, Беннет чувствовал себя виноватым. От этого его настроение еще больше испортилось.